Корсар - Страница 14

Я протёр творёным вином, или, иначе говоря – самогоном, операционное поле, им же промыл инструменты и руки.

– Ну с Богом!

Теперь для меня перестало существовать всё, кроме оперируемого больного.

Когда я добрался до аппендикса, прошил его стенки кисетным швом и отрезал, он у меня прямо в руках стал расползаться. Как вовремя успел! Ещё немного промедлили, – он бы лопнул, и тогда гнойный перитонит обеспечен. А его лечить сложно и не всегда успешно, даже в условиях хорошей клиники, а уж в этих условиях – смертельного исхода не избежать.

Я с облегчением вздохнул, отшвырнул в медный таз удалённый аппендикс, снова протёр руки и инструмент вином, сделал ревизию и наложил на слепую кишку в месте удалённого аппендикса несколько стежков. Дальше уже проще – зашить мышцы и кожу.

Я вымыл окровавленные руки водой.

Застывший в напряжённом ожидании боярин в углу оживился:

– Неуж всё?

– Удалил всё больное из живота, вот оно! – я показал на удалённый аппендикс.

Боярин с отвращением посмотрел в таз, потом с тревогой спросил:

– А чего он не просыпается, он, случаем, не помер?

– Нет, отойдёт вскоре. На постельку переложим. Пожить мне у вас несколько дней придётся, понаблюдать за парнишкой. Если всё пойдёт хорошо, через неделю встанет и ходить свободно будет.

– Дай-то Бог! – перекрестился боярин.

Тут парень застонал и приоткрыл глаза.

– О, молодец! – подбодрил я ослабевшего паренька.

Услышав мой вердикт, счастливый Велимир просиял, готовый делать всё, что потребуется дальше, чтобы поднять сына. И с радостью сообщил добрую новость Андрею, терпеливо ждавшему на улице результата лечения. Затихший на время, томившийся в неведении двор пришёл в радостное движение. Холопы сновали, передавая дальше весть об удачном лечении. Да, ради таких минут стоит не жалеть себя, мчаться сквозь препятствия, преодолевать невзгоды, зная, что только ты можешь спасти чью-то жизнь, вырвать её из лап смерти – и я сделал это!

Ну что ж, можно переносить сына на постель.

– Боярин, давай-ка его со стола уберём. Не приведи господи, повернётся да упадёт.

Мы осторожно перенесли парня в постель.

Я перевёл дух – теперь можно расслабиться, опасности больше нет. И тут вспомнил о дорожном происшествии и молодой боярыне со служанкой.

– Боярин, а что с женщинами в возке? Мы их с твоим Андреем у татей отбили.

– А чего им? Дал я своего холопа, уехали они уже. Понимаю сам – недостаточно вежливо встретил, не расспросил, обедом боярыню не угостил – да не до церемоний было, за сына переживал. Уж простят меня, думаю, зная причину спешки.

– Всё страшное уже позади, теперь от него самого зависит, как быстро поправится.

– Поправится! – уверенно пробасил боярин. – Он у меня парень крепкий.

Боярин подхватил меня под локоть:

– Пусть сын поспит, намучился он. А мы пойдём отобедаем.

Мы прошли в трапезную, где уже был накрыт стол. Взглянув на него, я пришёл в восторг: ну расстарались холопы на радостях! Выпить себе я позволил лишь стаканчик вина, но зато поел досыта. Велимир на выпивке настаивать не стал, видимо понимая, что мне нужна свежая голова.

Ночь прошла почти без сна. Парень вёл себя беспокойно, но к утру уснул. Я осмотрел его. Повязка чуть подмокла от крови, но пока всё шло гладко. Тьфу-тьфу! Не сглазить бы. Я тоже улёгся спать на лавке – после бессонной ночи требовался отдых.

Проснувшись к полудню, я осмотрел парня ещё раз. Пульс немного частил, но ритм правильный, наполнение хорошее. Похоже – парень пошёл на поправку.

Я вышел из спальни, умылся. В коридоре меня перехватил Велимир.

– Ну как сын?

– Спит. Ночь провёл беспокойно, но, похоже, на поправку пошёл. А я, кстати, очень проголодался.

– Пойдём покушаем? – предложил Велимир.

– Пойдём, – с готовностью согласился я.

И только мы сели за стол, как я вспомнил о злосчастном возничем.

– А пленный где?

– Какой пленный?

– Да на возке мы привезли, на запятках сидел, связанный.

– Никто мне вчера ничего не сказал, да и не до того было.

Ни слова не говоря, отодвинув завтрак, боярин поднялся и пошёл во двор. Я вышел за ним.

– Андрей, ты где?

Андрей вывернул из-за угла дома.

– Здесь я, боярин.

– Пленный где?

– Где ж ему быть? В холодном подвале сидит. Вчера ты занят был, и я не стал беспокоить.

– Правильно!

Боярин повернулся ко мне.

– Чего с ним делать думаешь?

– В Разбойный приказ отправить. Нам ничего толком не сказал – хотел я его повесить, да верёвки не нашлось.

– Сейчас бумагу напишу. Андрей, кликни Тимофея, пусть лошадь в повозку запрягает – татя в город везти надо. Сам поедешь за стража, мою бумагу в приказ отдашь. Коли спрашивать чего будут – ответишь, ты же сам всё видел. Понял?

– Как не понять! Сделаю, как велишь!

– Исполняй.

Мы вернулись с боярином в дом и продолжили трапезу.

Я пробыл у боярина несколько дней. За это время сын его оправился и окреп, стал вставать – правда, ходил скособочившись, придерживая рукой правый бок. И как-то, за заботами о сыне боярина, я и не придал значения тому, что Андрея-то в усадьбе всё нет! Видно, свои личные дела-заботы во Владимире задерживают, раз не спешит возвращаться. Скоро мне пришлось убедиться, что я ошибался…

В один из дней я подошёл к Велимиру, поклонился.

– Ну что, боярин, всё наладилось. Я в город возвращаюсь, заеду через несколько дней – надо швы у сына снять.

– Эй, люди! Коня седлайте лекарю!

Холопы шустро вывели из конюшни моего Орлика, накинули потник, седло, подтянули подпругу.

И тут я услышал приближающийся топот копыт. От леса к имению скакали трое всадников. Добравшись до нас, старший спросил: