Корсар - Страница 57

Палуба представляла собой ужасное зрелище. Везде в самых невообразимых позах валялись скорченные трупы французов, на досках палубы – следы блевотины. Запах – преотвратительный.

Кондрат снова принял командование на себя.

– Французов – живо за борт! – гаркнул он.

– А ежели кто ещё живой? – робко спросил кто-то из матросов.

– Всех, я сказал! И если кто-то не понял, я отправлю и его за борт – следом за ними!

Матросы принялись сбрасывать тела в море. Кондрат повернулся ко мне.

– Чем ты их?

– Яду в вино подсыпал.

Кондрат окинул меня внимательным взглядом, вроде как видел в первый раз.

– А ты страшный человек, Юра!

– А ты бы предпочёл спокойно сидеть в трюме и дожидаться суда и виселицы?

Кондрат задумался, ухватив по привычке бороду в кулак. Ушкуй и французский корабль плавно покачивались на волнах. Окинув взглядом плавающие за бортом береты незадачливых французов, купец вцепился ручищей в поручень, сверкнув глазами:

– И то истинно – не стали бы они в суде правду чинить, поверили бы поганому, что нас продал! Чуждые мы им. Вздёрнули бы торговых людей, как пить дать! Получается – и взаправду другого выхода не было. А ни за что смерть принять не хочу! – тряхнул он головой. – И всё же по мне – порубить их, сойдясь грудь на грудь. Не по-нашему это как-то, зельем. Словно крыс каких. Ну да Бог приберет их.

Кондрат широко перекрестился.

– А теперь всем мыть палубу! Долго нам нюхать эту вонь? – громко крикнул он.

Матросы нашли вёдра, черпали морскую воду и смывали следы рвоты с досок.

– Ты зачем палубу моешь? – спросил Ксандр.

– Коли уж судно у нас в руках, грех не воспользоваться, продадим. Зря что ли мы все жизнью рисковали, хоть денег заработаем.

Ну, это его право.

Когда приборка была закончена, я лично обошёл всё судно и найденные кувшины с вином и пустые тоже отправил за борт. Не понять, где мои кувшины, а где – с французским вином, и рисковать я не хотел.

Кондрат, видя мои действия, сплюнул за борт:

– Никогда больше вина в рот не возьму!

Купец распорядился перенести оружие и ценности из корабля на ушкуй, и сделать это быстро – долго стоять в море было опасно.

Матросы кинулись исполнять приказание. Подключился и Илья, надеясь пополнить свой судовой инвентарь. И вот всё закончено.

Оставив двух человек на «французе», мы перешли на своё судно и, к своему удивлению, обнаружили там в одиночестве Жана. Слегка пьяненький, он спал в нашей каюте.

Кондрат, увидев его, немало удивился, даже нагнулся, разглядывая лицо француза. Убедившись, что он безмятежно спит, взъярился и врезал ему кулаком раз, а затем – второй.

Жан растянулся на палубе и, закрыв лицо руками, крутил головой по сторонам, ничего не понимая.

– Ах ты, пёс смердящий! Мы тебя от погибели неминучей спасли, а ты на судно моё позарился. Иуда! Бог дал тебе шанс, но ты им воспользовался неблагоразумно. Второго такого случая тебе не представится.

Перевод французу не потребовался. Он таращил на нас полные ужаса глаза, пытаясь взять в толк, куда подевались его соплеменники? Страшная догадка исказила его лицо. Жан с воплем пополз к ногам Кондрата.

Купец брезгливо двинул ногой.

– Ты душу свою сгубил – алчбы чрева своего! – гремел голос купца. – Аз воздам за мерзость твою! Сгибнешь там, отколе взялся. Утопить его!

Кондрат вознёс руки на восток.

– Господи, прости грешную душу нечестивца!

Матросы схватили Жана, связали и, как он ни умолял о снисхождении, сбросили его за борт. Он камнем ушёл на дно – только пузыри пошли. Все молчали, осмысливая свершившееся возмездие.

Мы взяли «француза» на буксир и подняли паруса. Илья повернул руль. За бортом зашумела вода, и ушкуй начал разворачиваться, увлекая за собой трофейный корабль.

Шли ближе к итальянскому берегу.

– Слышь, Юра. Куда идём? – беспокоился Кондрат. – Где здесь поблизости город портовый? Надо же «француза» продать, не черта ему за кормой болтаться – еле тащимся.

Я постарался припомнить карту Италии.

– По-моему, если на полуночь править, то в Геную попадём или в Специю.

Кондрат повернулся к кормчему.

– Слышал ли? Вот и правь туда. Нам лишь бы от французов подальше убраться да судно продать.

Пока всё обходилось, и к исходу второго дня мы входили в гавань Генуи. Французский флаг с захваченного судна мы благоразумно сняли заранее.

Пока плыли, Ксандр допытывался – чего такого я в вино успел добавить, что все французы отдали Богу душу? Я пояснил, но он задал контрвопрос:

– А почему тогда Жан живым остался?

– Откуда мне знать, может, он моё вино не пил, а взял из трюма.

– Хороший у тебя яд, сильный. По кружке всего-то и выпили, а вся команда уже на небесах.

Полежал Ксандр на рундуке, поразмышлял, потом приподнялся на локте.

– Юра, а у тебя ещё яд остался?

– Никак ты кого отравить собрался?

– Да есть одна задумка.

– Лучше выбрось из головы. Я хоть дозу представляю, а ты дашь мало – помучается человек, да и отойдёт. Зато поймёт – кто смерти его хотел, и мстить станет. К тому же это Италия, а не Русь. Тут любой знахарь таким зельем приторговывает.

– И что – берут?

– Не было бы спроса – не торговали бы. Ты что, насчёт яда – всерьёз али как?

– Обмозговать надо ещё. Вот скажи мне – ты людей лечишь, дело богоугодное вершишь. А ноне полтора десятка человек на тот свет отправил – душа не мучается?

– Выбора не было, Ксандр. Если бы я так не поступил, мы бы уже на Корсике в тюрьме сидели, суда дожидаючись. Доказать бы ничего не смогли. Нашу команду на галеры отправили бы, а хозяина, как, впрочем, и нас – на эшафот. А перед виселицей помучили бы всласть. У них тут пытки, как у инквизиторов – изощрённые. И не о том ли сказано ли в Писании: «Спасай взятых на смерть…» Вот и решай сам – во благо ли я действовал?